12.05.2011 в 17:43
Т6-9 Артур/fem!Мерлин. АУ. Мерлин - принцесса, Артур - боевой маг, ее охраняющий. «Я, конечно, все понимаю, но орать-то зачем?» Н+
Слов 939Когда Артура назначили защитником Мерлин, той было лет семь-восемь. Это было маленькое, лопоухое, большеглазое создание без двух верхних зубов и с торчащими в разные стороны тонкими косичками. Она шмелем носилась по замку с кастрюлей на голове, кочергой в руках и занавеске на плечах и кричала: «Расступитесь, презренные, перед рыцарем Камелота!», а за ней бегал десяток стражников, тщетно пытаясь поймать и вернуть учителям принцессу. Её любимым выражением было «Не надо так кричать!», сопровождавшееся обычно серьезной гримаской и вертикально поднятой ладонью. Мерлин успевала везде, где не надо – выливала на рыцарей воду из окон спальни отца, растягивала в коридоре веревки, каталась на занавесях, съезжала по ступеням на щите и делала много чего другого, не менее славного. Артур только за голову хватался и тайно мечтал о том, чтобы король позволил ему снова стать простым магом-охотником за всякими порождениями темной магии. Но Утер был непреклонен. И магу оставалось только надеяться, что однажды, лет так к двенадцати, принцесса остепенится. Увы, его надеждам было не суждено оправдаться. Единственное, что в ней изменилось, это внешность: к двенадцати годам Мерлин стала удивительно некрасива: лопоухая, костлявая девочка-подросток с пребывающими в беспорядке короткими волосами. Характер её оставался прежним, в этом сомневаться не приходилось. В первый же день, вернее ночь, возвращения Артура из краткосрочного (но такого замечательного!) отпуска, Мерлин свалилась на него самым натуральным образом. Как выяснилось впоследствии, наказанная домашним арестом принцесса сбегала из замка «погулять», но не рассчитала длину связанных простыней, поэтому, когда они вдруг закончились, она «немножко сорвалась со стены». Утер орал ужасающе, его гневная речь была полна страшных обещаний, ругательных слов, которых приличным девицам слышать не положено, и риторических вопросов «Доколе?», «Кто виноват?» и «Что делать?». Едва выйдя за порог, Мерлин серьезно посмотрела на Артура и сказала:
- Я, конечно, все понимаю, но орать-то зачем? Подумаешь, упала, живая же…
«О, Боги! О, муки!» - подумал Артур, схватив принцессу за ухо. Та лишь поджала губы, но в глазах её было что-то такое, от чего маг покрылся мурашками ужаса. На следующий же день он обнаружил в своем завтраке целый выводок крупных жуков. Ему хотелось бы винить в том принцессу, но у Мерлин было железное алиби – она спала, и он сам видел её спящей.
Но самое страшное началось лет через пять, когда гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя. «Лебедь, - думал Артур, глядя на мирно плетущую венок (или только делающую вид тихого времяпровождения) принцессу, - самое удачное сравнение. Вроде и птица красивая, а такая зараза: ты её и кормишь, и ласкаешь, а она тебя же защипать всего норовит!». Но, несмотря на гадкий характер, в Камелоте Мерлин любили: рыцари старательно «отмазывали» принцессу от гнева короля, когда принцессе случалось набедокурить, слуги прикрывали её отсутствие, и даже славящийся строгостью Гаюс относился к девчонке со снисхождением, хотя и здорово её выпорол, когда «кто-то» подлил в общий котел на рыцарской кухне слабительное зелье. Артуру и самому нередко доводилось прикрывать часть её выходок, прикрыть все не получалось – он совершенно не успевал за ней.
- Где тебе успеть за ней! – хохотал над ним Килгарра, хитро щурясь, и прибавлял: но тебе придется за ней успевать, вы две стороны монеты, она твоя судьба.
Судьба… Артур знал, что она его судьба и без этой летающей ящерицы. Но ведь Мерлин совсем ещё малышка, как он, тридцатилетний мужчина, может сделать первый шаг, когда она так неопытна и вообще ребенок во всех отношениях?! «В моей дурной голове слишком много совести и рыцарства», - думалось Артуру. А вот у Цендреда и целой плеяды заезжих рыцарей и принцев таких запасов добрых качеств не было. Ланселота Артур спустил с лестницы – тот особо не расстроился, ибо внизу он удачно сшиб Гвиневру, и вот уже целых две недели, как они жили пока недолго, но уже вполне счастливо. Сэра Гавейна маг лично заковал в колодки, Мерлин после этого говорила ухажерам: «Мой папа, между прочим, король, а охранник – маг, и последнего, кто назвал меня «малышкой», они посадили в колодки. Беднягу закидали тухлыми овощами!». Сообщала она это с довольной улыбкой, никак не вязавшейся с печальной участью Гавейна. Сэр Лион, глядя на такие дела, решался только на полные тоски и любви вздохи и розы, которые он тайком подбрасывал в покои принцессы. Мерлин в долгу не осталась – пользуясь удачным моментом отсутствия слуги сэра Лиона, она подкинула в приготовленную для омовений бадью целый десяток крыс и пару крупных жаб.
Наткнувшись на гадкий характер принцессы или пообщавшись с Артуром, незадачливые женихи, обычно, отправлялись на поиски более доступных и покладистых девушек. Один только Ценред отличался завидным упрямством. Цветы, дорогие подарки, существенно увеличившие золотой запас Камелота, унылые серенады под балконом, сладости, наряды, приглашения на прогулки не знали счета. На приемах Мерлин пряталась от него за спиной защитника, притворялась, что жует что-то непережевываемое и потому танцевать не может, открытым текстом предлагала Ценреду навестить чертову мать, но все это мало помогало.
- Знаешь, Артур, - совершенно замученная продолжавшимися третьи сутки завываниями Ценреда Мерлин устало привалилась к плечу мага, - я согласна выйти за тебя замуж.
- Но я же не предлагал! – возмутился Артур и подумал: «А чего это я возмущаюсь?»
- Если я буду ждать твоего предложения, мне до старости придется от Ценреда и всяких придурков шарахаться! И вообще, Килгарра же тебе сказал – я твоя судьба, ему видней, знаешь ли…
- Так, с драконом ты уже знакома, - с каким-то отчаянием странно высоким голосом произнес Артур. – Только не говори мне, что ты колдунья…
- Хорошо, это пока останется моим секретом, - ухмыльнулась Мерлин. – И прости за жуков в тарелке, я не думала, что они такими здоровыми получатся.
- О боги, мне придется на тебе жениться. Кто-то же должен за тобой приглядывать и спасти этим славным деянием мир…
Мерлин ткнула его локотком в бок.
- Я же не отказался!
- Ты – дурак, - буркнула принцесса. – И только попробуй не жениться на мне, обижусь, и тогда ты жуками не отделаешься!
URL комментарияСлов 939Когда Артура назначили защитником Мерлин, той было лет семь-восемь. Это было маленькое, лопоухое, большеглазое создание без двух верхних зубов и с торчащими в разные стороны тонкими косичками. Она шмелем носилась по замку с кастрюлей на голове, кочергой в руках и занавеске на плечах и кричала: «Расступитесь, презренные, перед рыцарем Камелота!», а за ней бегал десяток стражников, тщетно пытаясь поймать и вернуть учителям принцессу. Её любимым выражением было «Не надо так кричать!», сопровождавшееся обычно серьезной гримаской и вертикально поднятой ладонью. Мерлин успевала везде, где не надо – выливала на рыцарей воду из окон спальни отца, растягивала в коридоре веревки, каталась на занавесях, съезжала по ступеням на щите и делала много чего другого, не менее славного. Артур только за голову хватался и тайно мечтал о том, чтобы король позволил ему снова стать простым магом-охотником за всякими порождениями темной магии. Но Утер был непреклонен. И магу оставалось только надеяться, что однажды, лет так к двенадцати, принцесса остепенится. Увы, его надеждам было не суждено оправдаться. Единственное, что в ней изменилось, это внешность: к двенадцати годам Мерлин стала удивительно некрасива: лопоухая, костлявая девочка-подросток с пребывающими в беспорядке короткими волосами. Характер её оставался прежним, в этом сомневаться не приходилось. В первый же день, вернее ночь, возвращения Артура из краткосрочного (но такого замечательного!) отпуска, Мерлин свалилась на него самым натуральным образом. Как выяснилось впоследствии, наказанная домашним арестом принцесса сбегала из замка «погулять», но не рассчитала длину связанных простыней, поэтому, когда они вдруг закончились, она «немножко сорвалась со стены». Утер орал ужасающе, его гневная речь была полна страшных обещаний, ругательных слов, которых приличным девицам слышать не положено, и риторических вопросов «Доколе?», «Кто виноват?» и «Что делать?». Едва выйдя за порог, Мерлин серьезно посмотрела на Артура и сказала:
- Я, конечно, все понимаю, но орать-то зачем? Подумаешь, упала, живая же…
«О, Боги! О, муки!» - подумал Артур, схватив принцессу за ухо. Та лишь поджала губы, но в глазах её было что-то такое, от чего маг покрылся мурашками ужаса. На следующий же день он обнаружил в своем завтраке целый выводок крупных жуков. Ему хотелось бы винить в том принцессу, но у Мерлин было железное алиби – она спала, и он сам видел её спящей.
Но самое страшное началось лет через пять, когда гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя. «Лебедь, - думал Артур, глядя на мирно плетущую венок (или только делающую вид тихого времяпровождения) принцессу, - самое удачное сравнение. Вроде и птица красивая, а такая зараза: ты её и кормишь, и ласкаешь, а она тебя же защипать всего норовит!». Но, несмотря на гадкий характер, в Камелоте Мерлин любили: рыцари старательно «отмазывали» принцессу от гнева короля, когда принцессе случалось набедокурить, слуги прикрывали её отсутствие, и даже славящийся строгостью Гаюс относился к девчонке со снисхождением, хотя и здорово её выпорол, когда «кто-то» подлил в общий котел на рыцарской кухне слабительное зелье. Артуру и самому нередко доводилось прикрывать часть её выходок, прикрыть все не получалось – он совершенно не успевал за ней.
- Где тебе успеть за ней! – хохотал над ним Килгарра, хитро щурясь, и прибавлял: но тебе придется за ней успевать, вы две стороны монеты, она твоя судьба.
Судьба… Артур знал, что она его судьба и без этой летающей ящерицы. Но ведь Мерлин совсем ещё малышка, как он, тридцатилетний мужчина, может сделать первый шаг, когда она так неопытна и вообще ребенок во всех отношениях?! «В моей дурной голове слишком много совести и рыцарства», - думалось Артуру. А вот у Цендреда и целой плеяды заезжих рыцарей и принцев таких запасов добрых качеств не было. Ланселота Артур спустил с лестницы – тот особо не расстроился, ибо внизу он удачно сшиб Гвиневру, и вот уже целых две недели, как они жили пока недолго, но уже вполне счастливо. Сэра Гавейна маг лично заковал в колодки, Мерлин после этого говорила ухажерам: «Мой папа, между прочим, король, а охранник – маг, и последнего, кто назвал меня «малышкой», они посадили в колодки. Беднягу закидали тухлыми овощами!». Сообщала она это с довольной улыбкой, никак не вязавшейся с печальной участью Гавейна. Сэр Лион, глядя на такие дела, решался только на полные тоски и любви вздохи и розы, которые он тайком подбрасывал в покои принцессы. Мерлин в долгу не осталась – пользуясь удачным моментом отсутствия слуги сэра Лиона, она подкинула в приготовленную для омовений бадью целый десяток крыс и пару крупных жаб.
Наткнувшись на гадкий характер принцессы или пообщавшись с Артуром, незадачливые женихи, обычно, отправлялись на поиски более доступных и покладистых девушек. Один только Ценред отличался завидным упрямством. Цветы, дорогие подарки, существенно увеличившие золотой запас Камелота, унылые серенады под балконом, сладости, наряды, приглашения на прогулки не знали счета. На приемах Мерлин пряталась от него за спиной защитника, притворялась, что жует что-то непережевываемое и потому танцевать не может, открытым текстом предлагала Ценреду навестить чертову мать, но все это мало помогало.
- Знаешь, Артур, - совершенно замученная продолжавшимися третьи сутки завываниями Ценреда Мерлин устало привалилась к плечу мага, - я согласна выйти за тебя замуж.
- Но я же не предлагал! – возмутился Артур и подумал: «А чего это я возмущаюсь?»
- Если я буду ждать твоего предложения, мне до старости придется от Ценреда и всяких придурков шарахаться! И вообще, Килгарра же тебе сказал – я твоя судьба, ему видней, знаешь ли…
- Так, с драконом ты уже знакома, - с каким-то отчаянием странно высоким голосом произнес Артур. – Только не говори мне, что ты колдунья…
- Хорошо, это пока останется моим секретом, - ухмыльнулась Мерлин. – И прости за жуков в тарелке, я не думала, что они такими здоровыми получатся.
- О боги, мне придется на тебе жениться. Кто-то же должен за тобой приглядывать и спасти этим славным деянием мир…
Мерлин ткнула его локотком в бок.
- Я же не отказался!
- Ты – дурак, - буркнула принцесса. – И только попробуй не жениться на мне, обижусь, и тогда ты жуками не отделаешься!